Сегодня ему бы исполнился 71 год.
Interviewer Jan van der Plas / English translation and transcription by Peter Hornberg and Martijn Dierkx / Russian translation by Ronnola
Мик Ронсон, дружелюбный и скромный, очень скоро заставляет собеседника забыть, что он – тот самый гитарист, аранжировщик и сопродюсер таких классических альбомов, как “Ziggy Stardust” Дэвида Боуи, “Transformer” Лу Рида, “Nightout” Элен Фоули, а также тот, кто стоит за недавним возвращением Далбелло. Не будем забывать, что он также играл на гитаре с Бобом Диланом, Вэном Моррисоном, Ти-Боном Бернеттом и Йеном Хантером. И свою работу с Боуи, и концерт Bad To The Bone в Амстердаме, на котором он был прошлым вечером, он обсуждает с одинаковым энтузиазмом.
На дворе конец февраля, и я встречаю Мика у репетиционного зала на улице Брауэрсграхт (Амстердам), где группа Fatal Flowers под его руководством готовится к отъезду в Вудсток, США, для записи нового альбома. Идет снег, но он предлагает пройтись пешком до отеля. «Я не занимаюсь спортом, так что стараюсь ходить как можно больше. Здесь недалеко», – говорит Мик, который хорошо выглядит на свои 40. Прогулка уводит нас за пределы города, но мне все равно, поскольку Ронсон, как большинство англичан, – мастер благородного искусства беседы.
Он говорит о Вудстоке, где живет сейчас с женой и дочерью: «Это уютная деревушка, всего 7 тысяч жителей, примерно в 50 км от места проведения фестиваля. Очень спокойное место – не надо запирать дом, когда уходишь. На самом деле там живет много музыкантов, у Боба Дилана есть там дом, бывшие участнике Band, Тод Рандгрен по соседству и некоторые другие. Из-за работы продюсера я провожу много времени вдали от дома, но я люблю туда возвращаться!»
В отеле Мик должен сделать несколько телефонных звонков. «Когда я в Европе, я всегда оставляю на часах американское время, чтобы знать, когда могу кому-нибудь там дозвониться». 15 минут спустя мы можем начать интервью – и по стаканчику виски для разогрева!
В Голландии мы знаем тебя, в основном, как гитариста в группе Дэвида Боуи Spiders From Mars. Как Вы познакомились с Боуи?
Прослушивания у меня не было. Мы с ним встретились в 1970-м, тогда он был не так популярен. Уже прошло какое-то время после того, как его “Space Oddity” стала хитом. Я знал некоторых друзей, которые гостили в его доме, и однажды, когда для радио-шоу ему был нужен гитарист, он спросил, не хотел бы я присоединиться. Мы хорошо поладили, так что я остался.
На альбомах, которые вы с ним записали, ты всегда упоминаешься как аранжировщик и иногда как сопродюсер. Расскажи подробнее, какова была твоя роль?
Я организовывал группу, проводил репетиции и писал оркестровки. Когда я был подростком, я играл на скрипке, так что у меня классические истоки. Услышав Дуэйна Эдди, я поменял скрипку на гитару, а свой опыт смог использовать для написания партитур. Таким же образом мы с Дэвидом работали над альбомом Лу Рида Transformer, где я указан как сопродюсер.
Ваша любимая пластинка с Боуи?
Pin Ups. Было классно, ведь эти песни были нашими любимыми в подростковые годы, нам всегда хотелось их записать. Благодаря Дуэйну Эдди я начал играть на гитаре, а потом Beatles, Stones, Yardbirds. Лучшая музыка – та, что настолько восхищает тебя, что хочется научиться играть на каком-нибудь инструменте. На альбоме Pin Ups у нас получилось записать все те песни, как мы когда-то мечтали.
Почему Вы и Дэвид прекратили работать вместе?
Мы не распались, просто постепенно отдалились друг от друга, вроде как пошли каждый своей дорогой. В какой-то момент Дэвид захотел заняться чем-то другим. У него были планы на Бродвейскую постановку, он больше не хотел ездить в туры. А мне в то время предложили сольный контракт, так что я начал записывать свой альбом. После этого все время был занят разными вещами.
Что ты думаешь о недавней работе Боуи (Never Let You Down)?
Мне не нравится его последний альбом, но все должны когда-нибудь сделать плохую запись, разве нет? Я считаю Let’s Dance классным альбомом.
После Боуи ты какое-то время ездил на гастроли с Бобом Диланом. Как получилось, что ты начал играть в его группе?
Это действительно хорошая история. В то время он играл концерты-сюрпризы в маленьких барах. В один из вечеров это был клуб в Нью-Йорке, недалеко от моего дома, и поскольку я никогда не видел его живьем и не очень хорошо знал его творчество, я решил пойти посмотреть. Через какое-то время меня оттуда вышвырнули, потому что я странно выглядел! Тогда я носил ботинки на высоких каблуках и использовал грим. Я опять вошел в клуб, но скоро меня снова вышвырнули. Я прокричал тому парню, что все равно проберусь обратно – через окно, если придется. И тут ко мне подошел Дилан. Мы поговорили, а под конец вечера он спросил, не хочу ли я поехать с ним в тур. Я сказал “Да, конечно”, но потом от него не было никаких вестей. Однажды, в пятницу вечером, он мне позвонил и говорит: «Придешь в воскресенье на репетицию? На следующей неделе отправляемся в тур». Так что встретил я его, типа, случайно, но именно такие случайности привносят в жизнь радость, разве нет?
После тура с Диланом ты занялся продюсерской работой. Что тебя свело с Fatal Flowers?
Где-то три года назад я был в Лондоне, а у них был там концерт. Их менеджер Питер Диспа позвонил мне и спросил, заинтересован ли я быть продюсером их записей. Я пошел на один из концертов и подумал, что они действительно хороши. Мне нравился их имидж, и они играли чистый рок-н-ролл. Я только закончил записываться с Лизой Далбелло и работал в основном с компьютерами и синтезаторами. А они были настоящей группой с гитарами и длинными волосами, прямо как Rolling Stones, и являлись чем-то совершенно отличным от того, чем я тогда занимался. Мне понравился такой «вызов», и после концерта мы поговорили. Но после этого мы как-то потеряли друг друга из виду. Они вернулись в Голландию, а я поехал в Италию. Менеджера у меня не было, так что они не могли со мной связаться. Им уже надо было записывать альбом, так что они нашли другого продюсера для альбома Younger Days (Вика Майле – прим. ред.). К счастью, для нового альбома они смогли меня найти!
Должно быть, трудно работать без менеджмента.
Да, конечно, это трудная ситуация, когда работаешь «за сценой», почти невидимо для публики. Если какое-то время у тебя нет международного хита, люди думают, что ты уже ушел на пенсию. Я много работаю, часто в разных странах. В Канаде я продюсировал The Payolas, там они стали трижды платиновыми, своего рода национальный гимн, но в Штатах отклика не было. Пару месяцев назад записал кантри-альбом с Дэвидом Линном Джонсом, в американских кантри-чартах он сейчас на высоких позициях. Но когда я сделал Whomanfoursays с Лизой Далбелло, люди в Нью-Йорке меня спрашивали, по-прежнему ли я занимаюсь музыкой. Я работал не покладая рук, а альбом почти не продавался в Штатах!
Как бы ты хотел, чтобы звучал новый альбом Fatal Flowers?
Жестко, просто и легко для понимания. Мне нравится делать простые вещи – люди не должны прослушивать запись сто раз, прежде чем они поймут, в чем тут дело. Как музыкант, ты должен обращаться к не-музыкантам, чтобы тебя понимали. Здорово, когда видишь, что кого-то твоя музыка делает счастливым. Это не обязательно должна быть, так называемая, «умная музыка». Я не против джаз-фьюжена, но большинство людей ничего в этом не понимают. Многие музыканты жалуются на публику, мол, она не реагирует на музыку, которую они играют. Но быть музыкантом – значит, что одни люди играют музыку для других людей. Создавать музыку – это способ общаться, и поэтому когда я начинаю работать с демо, я упрощаю вещи. А где-то добавляю запоминающуюся мелодию. Думаю, для Fatal Flowers важно, чтобы их новый альбом стал очень энергичной записью.
Как удается записать в студии энергию живого выступления такой команды, как Fatal Flowers?
Все дело в подходе. Мне хочется, чтобы участники группы гордились тем, что они делают, и взяли на вооружение подход «сейчас или никогда». Остальное просто – смотришь на их сильные стороны, стараешься сделать их еще лучше, в то же время пытаясь избавиться от слабых моментов. Самая сильная сторона Fatal Flowers в том, что они хотят играть просто – это настоящая рок-н-ролльная команда. Ты видишь, что они делают – никаких подвохов. Это то, чего я хочу на записи. Они – гитарная команда, так что нет смысла заставлять их звучать как клавишную группу. Мне не хочется использовать то, что они не смогут сыграть на сцене – иначе ты обманываешь публику. Сначала мы запишем ударные, затем бас, две гитары, орган и в последним в очереди идет вокал. Потом послушаю, что можно добавить. Многие продюсеры начинают с ударных и баса, потом накладывают клавишные, а для гитар места не остается. Надо записывать то, что характеризует группу, а потом уже добавлять что-то еще. Также очень важно записать вокал как можно раньше. Если тратить много времени на запись музыки, то для вокала его не остается, а вокал очень важен. Еще одна причина записать его раньше – ты точно знаешь, где ты, и где уже нельзя ничего добавить.
Насколько для тебя важно добиваться технического совершенства?
Песня должна быть хороша в эмоциональном плане, правильно прочувствована. У Джимми Хендрикса гитара, порой, была совсем расстроена, но играл он очень убедительно. В наши дни все слушают записи с настроем на hi-fi, так что мы хотим добиться наилучшего звучания. Проблем с этим нет – сейчас и в среднего уровня студии есть хорошее оборудование. Я верю в запись «вживую» в студии. Ненавижу, когда приходится останавливать пленку во время песни. Когда гитарист играет, я заставляю его записать всю партию, не только соло. То же самое с вокалом. Не верю в запись одного и того же куска часами. Наверное, получится технически отлично, но не будет чувства. Предпочитаю сравнить пару дублей и выбрать из них лучшее. Из всех записей, которыми я занимался, самые восхитительные те, которые, почти случайно, были записаны с первого дубля.
Расскажите о студии, где вы будете записываться с Fatal Flowers?
Она называется Nevessa Studio, в Вудстоке. Там есть 24-трековое оборудование, самое обычное, ничего особенного. Я не верю в хорошие или плохие студии. Неважно, что у них там есть, важно, что ты с этим будешь делать! Знаю людей, которые отправлялись в лучшие студии мира – и выходили оттуда с ужасными записями. И наоборот. The Eurythmics записали некоторые из лучших своих альбомов на 8-трековом оборудовании. А недавно я был в новой студии Принца, и там нет ничего особенного. Ну, хорошая контрольная комната, специально смонтированный микшерный пульт, но ничего такого из ряда вон. На самом деле, многие бы назвали оборудование в этой студии хламом… но если послушать его альбомы…
Для тебя, должно быть, хорошо записываться рядом с домом?
Конечно, но не забывайте, что важно и работать, не отвлекаясь. В таком городе, как Нью-Йорк, легко отвлекаешься – а в Вудстоке и заняться больше нечем, только записываться!
Ты знаешь какие-нибудь голландские группы?
Нет… э… Golden Earring не из Голландии? “Radar Love” одна из моих любимых песен. Да, и вчера я был на концерте группы… Bad To The Bone. Они классно выступали! У них правильный подход – просто выходи на сцену и играй, дай публике насладиться. Посмотришь на них – самому за гитару взяться хочется!
David Bowie Is 